Нежно щелкают электронные барабаны "городского" рэггея, не менее нежный, капризный и прозрачный голос дарит эфиру хрупкую амальгаму интонаций: от любовного лепета подтянутых негритянских юношей до классического блатного распева. От страстных подвываний суперстаров Motown'а до холодно-вычурных скороговорок уличных рэпперов.

"Джуманджи" - это прежде всего Михей. Он же Сергей Крутиков. Композитор, поэт, музыкант, певец, танцор и неисправимый мистификатор. Почему Михей? Просто давным-давно, когда он работал в рэп-формации Bad Balance (вообще-то, он и по сей день там работает), у него были длинные красивые волосы. А потом он их состриг и ему сказали добрые друзья: ты выглядишь как самый настоящий Михей! Что они имели в виду, - непонятно, но с тех пор Сергей стал Михеем. Изменение, трансформация, течение - вот ключевые слова к его творчеству. Он родился на Украине, жил в Сибири, Питере, Амстердаме, Берлине и Калифорнии, точно губка впитывая культуру окружающих его людей. Особенно близкой оказалась ему эстетика людей с черным цветом кожи. На извечный вопрос, могут ли белые играть черную музыку, Михей однозначно и поспешно отвечает: "Да!". Он внимательно слушает классику: Боба Марли, Стиви Уандера, Омара и тех "белых негров", к которым мучительно старается причислить себя самого. Когда его называют "русским Jamiroquai", Михей довольно щурится.

В принципе, в музыке "Джуманджи" впервые для России, пусть пока робко и слегка угловато, но точно угадывается настоящая "черная" эстетика. Черная не по внешним признакам, хотя и это тоже есть - в ритмике, вокальной пульсации, аранжировке и саунде, а по какому-то тайному глубинному восприятию. Несмотря на довольно примитивный программинг ударных и простенький звуковой окрас аккомпанирующих инструментов, михеевские композиции обладают тем самым корневым, древним, звериным негритянским драйвом, который собственно и "тащит" слушающего. В отличие от печального большинства российских рэггейных групп, он не поминает ежесекундно несчастных Марли и Джа Растафарай и не требует немедленного переселения всех окружающих в Африку. Он поет о Москве ("Мама") и о любви (все остальные песни), но его голос словно приходит откуда-то из малопонятных отдаленных миров, и потому простые русcкие слова звучат совершенно особенно. Михей не коверкает их сознательно (эта странная тенденция тоже присутствует у раста-рокеров вроде Айболита), но, слушая его, трудно отделаться от ощущения, что композиция звучит на неком абсолютно иностранном языке. Впрочем, поет Михей и по-английски ("Dreams"), но здесь эффект восприятия несравненно меньше.

Bad Balance не был самой первой или самой удачной рэп-группой, он был, пожалуй, самой эстетской. Но даже там Михею было тесновато. Примечательно, что свои наиболее яркие и хитовые вещи он сначала предложил "балансам", но они, что называется, не пошли. Это было четыре года назад. Тогда уже Михей решил сделать новый проект, столь же электронный, но ориентированный на другие "черные" стили. И, как вы понимаете, сделал. Он сознательно раскручивает не столько группу, сколько себя самого (название проекта так и гласит: "Михей и Джуманджи"), ибо, зная собственную страсть к переменам, вполне может затеять что-нибудь новое, в принципиально новом стиле и с другими музыкантами. И все равно это будет Михей. "Джуманджи" только начинает "живое" покорение публики - выступая по небольшим, но стильным клубам, лишний раз доказывая возможность экзистенции подобной музыки на сцене и ее сиюминутное производство перед глазами тусующейся аудитории. На "Суку-Любовь" снят клип, где Михей в просторных белых одеждах напоминает то ли преуспевающего проповедника, то ли раба с хлопковых плантаций в пойме реки Миссисипи.

"Джуманджи" пока только начинают, и проверка временем у них еще впереди. Безусловно одно, - эта группа из тех, что самозабвенно пытаются сделать что-то новое, и за это им простится, если они, конечно, в чем-то виноваты.

МИХЕЙ жив,пока мы помним и ценим его творчество